Татьяна Зингер - Неудавшаяся история [СИ]
Но удара не понадобилось. Зрачки ведьмы неестественно расширились, наполнив собой всю радужку глаз. Ногти впились в ключицы, будто пытаясь что-то вырвать оттуда. Женщина закричала, бешено, пронзительно, и пала, словно подкошенная косой.
Радислав опомнился первым. Он медленно встал и, добредя до тела, прильнул ухом к груди.
— Мертва. — Слово прозвучало со злорадной жестокостью.
— Как?
Я, переборов боль в разодранной ноге, уселась на коленки и осмотрела ведьму. Переплетенные на шее цепи амулетов против сглаза и порчи смотрелись наивно и бестолково. Её определенно прокляли, да кто?
— Разве причина кроется не в тебе? — Охотник с омерзением отстранился от покойницы. — От тебя исходило нечто такое, что меня чуть не вырвало.
— От меня? — глупо переспросила я. — Был момент, когда её чары направились ко мне, я тоже почувствовала мощь. Но та испарилась.
— После того, как уничтожила это отродье?
— Нет. Взяла и исчезла.
Ответ прозвучал неубедительно. Но что я могла сказать, если такова правда? Всесилие иссякло, не успев выплеснуться наружу. Может, оно притаилось глубоко внутри, а возможно, просто поняло, что забрело не в то тело, и спешно ретировалось подальше от неуклюжей ворожеи.
Глаз зацепился за талисман-цепочку. Та красиво извивалась на белой, почти мраморной коже и была украшена восьмью красноватыми камешками. Во всем сверкающем великолепии не хватало только центрального граната. Я, озаряемая новой идеей, пугливо дотронулась до серебра. Теплое.
— Теперь ясно, как она умерла.
— Не пояснишь?
— Скорее всего, ею питалась другая ведьма, — путано объяснила я. — По-настоящему могущественная чернокнижница способна подчинять волю других и управлять ими. Не смотри на меня так, я не обладаю и третью нужных способностей.
— И-и-и? — протянул Радислав, без особого интереса рассматривающий мою продранную штанину, на которой расплывалось крупное буро-алое пятно.
— Что «и»? — Я, прихрамывая, доковыляла до лежащего Лиса. — Ведьма питается возможностями жертвы, руководит ею, смотрит за неё её глазами. И может убить одним щелчком. Как сейчас.
— А, по-моему, ты лжешь. Слишком легко всё вышло. Оп, и во всем виноват некто другой, — Радислав взвалил ведьму на себя и зачем-то потащил к мусорной куче. Браслеты печально позвякивали на раскачивающихся в такт ходьбе кистях покойницы.
— Не, — вместо меня отозвался очнувшийся варрен. — Славка никогда не обманывает. Ик! Она честная. И поэтому впутывается в неприятности. Ик!
После глубокомысленного высказывания Лис засопел.
Что-что, а юный пьянчуга прав. Мне нет смысла врать. Всех нас мог разорвать в клочья тот, кто управлял чародейкой. Но он исчез и даже замел следы. И перемены в настроении произошли из-за камня.
Чувствую, не всё так просто, как казалось раньше.
Пункт шестой: ни при каких обстоятельствах не помогайте ведьме; помните, её смерть угодна богам
Пока охотник старательно закапывал ведьму, я молотила Лиса по щекам. Друг разлепил один глаз, ошеломленно уставился на меня и беззаботно закрыл его, словно ничего и не случилось.
— Эй! — закричала я прямо в ухо посапывающего негодяя. — Просыпайся, пьяница!
— Напрасно ругаешься, я ответственный, — прогундосил Лис. — Подошел к делу с серьезностью.
— И нажрался, как свинья. Да ну тебя! — Внимание перешло к Радиславу. — Чем занимаемся?
— Заметаем следы, — равнодушно ответил тот. — Лежащий посреди улицы мертвец, по меньшей мере, вызывает подозрения.
Торчащая из мусорной кучи рука тоже не вселяла особого спокойствия, но коли новому знакомому захотелось почувствовать себя кладозарывателем — пускай. Я не стала распространяться о том, что, судя по чистоте проулка и приторному запаху, ведьма — не первый забытый тут покойник.
— Поднимайся! — Я ущипнула Лиса за бок, но варрен застонал и лягнул меня. — Или ты встаешь, или я никуда не поеду. А камень отдам сироткам. И пусть тебя мучает совесть, когда ты будешь отбирать у них единственную драгоценность!
В движениях почти свернувшегося в клубочек друга появилась оживленность. Он повторно приоткрыл темные очи и… показал кукиш.
— Ты сама посоветовала заказать пива.
— А мозг варрену на что?! Я не говорила, что ты должен вылакать полтаверны.
— Но и не утверждала обратного!
— Давай его сюда, — вмешался подошедший Радислав. — Куда его положить?
От него крепко несло тухлятиной. Я, поднеся рукав к носу, чтобы зажать ноздри, передернулась — моя одежда пахла тем же, — и передала Лиса в горячие объятия охотника.
— На любую скамейку.
— Или сразу — в дом?
— Которого у нас нет. — Я почесала затылок.
— Но ты показывала какой-то? Возле болота?
Меж нахмуренных бровей охотника образовалась глубокая морщинка. Судя по всему, улыбался он нечасто.
— Вчера был, но мы выселились.
— Так попросите хозяина пустить вас на постой повторно.
— Сомневаюсь, что он откликнется на просьбу, к тому же некогда нам засиживаться в Выгодске. Отнеси пьянчугу на площадь. Пускай его осуждает народ.
Я брела по извилистым дорожкам первой. Кровь запеклась, и штанина прилипла к ноге. Движения приносили боль в разодранной голени.
Позади Радислав нес Лиса, словно влюбленный юноша — возлюбленную. Тонкие руки варрена обвились вокруг шеи охотника. Лис похрапывал, а Радислав заковыристо матерился. За три проулка я узнала больше неприличных слов, чем за много лет жизни. Прилежный охотник на ведьм начинал вселять сомнение в чистоте его «неоскверненного бесовщиной духа». Кроме того, Радислав имел приятную внешность — огромнейший недостаток любого воина. И умудрялся кутить, искать женщин да тонуть в болотах. И общаться с сомнительного вида чародейками. Иными словами, нарушал все пункты кодекса.
На выездную дорогу, вымощенную мозаикой из брусчатки, мы вышли довольно скоро. Брусчатки хватало ровно на пять саженей, зато в начале и конце аккуратно уложенной дорожки высились красочные столбы с полными завитков буквами: «Сей щедрый дар передан Выгодску за верную службу Рустии великим Говеном Могучим». По-моему, правитель, выстроив дорогу в столице, отправил остатки туда, где местные до сих пор восхищались его добротой.
Все скамейки были заняты. Но только мы приблизились к одной, сидящие с неё и ближайших двух сбежали. Вот и достоинства неопрятного внешнего вида да едкого запаха.
Лис улегся с ногами, растянувшись подобно умершему воину, с почестями сжигаемому на прощальном костре. Я умостилась на свободном кусочке и в сотый раз почесалась. Срочно требовалась помывка да, желательно, с теплой водой и мылом.
— Я забыл уточнить, — Радислав, наплевав на правила приличия, плюхнулся у скамьи, — отчего ты уверена, будто кто-то кем-то управлял?
— Помнишь амулеты покойницы?
— Да.
— В одном из них не хватало камня.
— Ну… — подумав, подтвердил охотник. — Потеряла. И что?
— Камень принадлежал жертве и помог установить тесную связь с ней — это я помню по книжкам. К тому же серебро раскалилось. Представляешь, какая должна быть погода, чтобы оно обжигало? Нет, дело в волшбе.
Радислав помрачнел пуще прежнего.
— Откуда тебе известны все подробности, ведьма?
— Ты сам ответил на свой вопрос, охотник, — легко парировала я.
— Допустим. И почему та чернокнижница пялилась на тебя перед смертью?
Я тряхнула железным браслетом. Он всё так же оставлял после себя зеленые следы и выглядел дешевой безвкусицей. От которой варрен сошел с ума, а ведьма лишилась жизни.
— Собственно, из-за него я и плутаю незнамо где. Лис убежден, что камень особенный. Мы решили узнать, откуда он взялся, поэтому едем…
— Куда?
Всем бы подобную лаконичность.
— К одной моей знакомой. Именно она передала мне браслет. Ну а дальше — как укажет судьба.
— Не боги? — переспросил темноволосый охотник.
Ах, я уколола в непоколебимую веру ловца? Их братия свято верит в божеств, почитает их и наизусть помнит все молитвы.
— Бес знает, есть ли они. — Голос наполнился загадочностью.
К моему удивлению, Радислав не накинулся на безбожницу с кулаками. Лишь хмыкнул.
— И не надоедает мотаться по городам?
— Нет, — уверила я, устраиваясь рядом с развалившимся Лисом. — Куча впечатлений. Сам видел, какой выдался денек.
Потеснить Лиса оказалось непосильной задачей, посему пришлось укладываться прямо на него. Охотник жеста не оценил.
— Твой любовник? — сухо поинтересовался он.
— Друг, — смущенно промямлила я, не спеша слезать с похрапывающего варрена.
— Как скажешь. И совсем не хочется спокойного существования, дома, в конце концов?
— Уж без них я точно не страдаю.
